Питерский музыкант Сергей Курёхин не особенно нуждается в представлении. Хотя его экстравагантные поступки и суждения зачастую становятся значительно более изветными, чем его музыка. Курёхин, создатель знаменитого проекта "Поп-механика", в последние годы удалился от шумной публичной деятельности, но не прекратил писать музыку и, как нам показалось, вышел на несколько иной уровень творчества и мышления. Поскольку большинство из его окружения конца 80-х - начала 90-х продолжает оставаться там, где и было, то нам показалось интересным поговорить с композитором Сергеем Курёхиным сегодня. Так сказать, прийти в гости на его уровень.
? Сергей, не могли бы вы для начала вкратце рассказать, что делали в последнее время?
С. К. Я вернулся из Соединенных Штатов, где записывал пластинку вместе с американским саксофонистом Кешаваном Маслаком после нашего совместного японского турне в октябре. С нами также работали японские музыканты и голландский барабанщик Хан Беннинг. Месяца через два альбом появится. Что ещё? Лучше говорить о тех проектах, которые осуществились, чем о тех, что осуществляется. В сентябре в Берлине я сделал вместе с немецким концептуалистом Фридером Гуцнером постановку, называлась она "Стерео-Шостакович". Нас Берлинская академия искусств пригласила, потому что у меня уже есть некоторый театральный опыт - спектакль "Балтийский дом". Я его сделал с нашими питерскими некрореалистами - Юфитом, Циркулем.
? Я видел их картины лет пять назад на выставке в Гаване. По-моему, это за гранью добра и зла.
С. К. Знаете, я уже давно ко всему привык и абсолютно спокойно ко всему отношусь.
? Но нельзя же одновременно иметь дело с такими людьми и писать оперу для Большого театра.
С. К. Об этом еще рано говорить... Просто с Сергеем Соловьевым мы сотрудничали достаточно давно: я писал музыку для спектакля "Чайка" и его последнего фильма "Три сестры". Так вот, сейчас ведутся переговоры о том, что мы можем осуществить совместную постановку. Я в последнее время некую балето-оперу, такого странного жанра вещь, не совсем традиционную. Там много разных невероятных придумок.
? А сколько у вас всего альбомов?
С. К. Много! Я же начал давно: первая пластинка вышла в Англии в 81-м году, фортепианная. А всего где-то районе тридцати. Было много разнообразных проектов и с разными музыкантами. И электронная музыка, и камерная, и несколько как бы документированных "Поп-механик". Но в них ничего не понять, потому что там только грохот какой-то. Там главное - смотреть, фонограмма ничего не дает.
? "Поп-механика" прекратила своё существование?
С. К. Она по-прежнему функционирует. То есть она время от времени происходит. Последний концерт был здесь в сентябре, это тогда называлось "Поп-механика" номер 418: Курёхин для Дугина". Я пригласил Александра Дугина из Москвы сюда, потому что он выдвигался здесь кандидатом в Государственную думу и это была наша совместная акция.
? Которая так разволновала питерскую прессу.
С. К. Резонанс был совершенно невероятный. С сентября прошло уже сколько времени, а до сих пор выходят статьи в газетах!
? Что инкриминируют?
С. К. Не ничего не инкриминируют, пытаются понять, что же произошло. А я не даю никаких разъяснений, вообще храню молчание, и поэтому всё больше и больше непонимания - что же происходит на самом деле, как возможен такой альянс? А Дугин мне просто как человек глубоко симпатичен.
? А он чем знаменит? Я не слыхал о нём вообще.
С. К. Он писатель и философ, написал несколько книг, он главный редактор московского журнала "Элементы", тесно сотрудничает с Эдуардом Лимоновым. В основном его поддерживает национал-большевистская партия. Он начинал вместе с Прохановым газету "День", но постепенно он от этого отошёл. На мой взгляд, он совершенно одинок в своем мышлении и относится к той традиции, которая меня всегда интересовала, это традиция "третьего пути", "консервативной" революции. Но Дугин по складу ума скорее академический учёный, что бы о нём не говорили. Он блестяще владеет несколькими языками, очень много переводит и невероятно много пишет. В одном из недавних номеров "Независимой газеты" есть его огромная рецензия на маркозахаровскую "Чайку". Очень, очень любопытная.
? Не могли бы вы прокомментировать то движение, которое происходит сейчас в современной... не рок-музыке, а как бы получше выразиться...
С. К. Рок-культуру могу определить. Это тихая патология.
? Нет-нет, я говорю о современном искусстве, современном течении мышления. Люди, которые что-то активно пытаются сделать (в основном это так или иначе как-то связано с музыкой), всё время ищут либо некое сверхсущество, либо третью силу.
С. К. Не знаю, меня современное искусство практически не интересует. У меня такое ощущение, что - кстати, об этом много с Дугиным говорили, сейчас происходит битва Богов. Не соревнование идеологий, не борьба идеологий, а именно битва Богов! Такое ощущение, что должна появиться какая-то другая цивилизация, на принципиально других основах, нежели та, что существовала все последнее время. Столпы нашей цивилизации, Шекспир, Данте, Гомер, уйдут как точки отсчета. Приходит другая цивилизация, которая назовёт другие имена и будет базироваться на них. Люди раньше эти имена называли антикультурой. Когда я такие факты излагал, мне говорили, что это чисто фашистская точка зрения.
? Мне кажется такое суждение сомнительным. Почему так сплеча?
С. К. Ну, потому, что считается, раз это культура гуманная, то, стало быть, будет культура негуманная. Но я говорю о том, что культура вообще будет другая, смысл её будет другой, ценности другие. Это не просто смена чего-то, парадигмы в рамках одной культуры, это будет грандиозная смена культуры, цивилизации, смена мышления. Просто завершился огромный виток человеческой истории, мышления. И в том, что происходит в России сейчас, здесь, я вижу её формирование. Я рад и считаю, что это осмысленно. Но когда я вижу, что люди хватаются за любые старые ценности, когда говорят о том, что культура в жутком кризисе, то это я уже не понимаю. Когда говорят: "Дайте деньги на культуру, дайте деньги на науку", я всё понимаю, но это люди, которые смотрят уже немножко из другой области. Происходит мощная смена вех. И не потому, что жизнь заставляет культуру приспосабливаться либо, наоборот, не приспосабливаться. Просто жизнь вышла на первый план. А всё, что связано с музыкой, это не декларация каких-то взглядов, а попытка выкарабкаться из создавшейся ситуации. Возьмем классическую музыку, которая должна быть фундаментом. Но она уже не является основой. Классическая музыка выродилась в академическую. Когда основой и основной ценностью становится школа, просто обычная школа, когда человек долго играет на музыкальном инструменте, то он уже вроде обладает ценностями классической культуры. На самом деле это далеко не так. Для меня примером клинической пошлости является Спиваков.
? Не могу не согласиться.
С. К. А Ростропович к этому почти приблизился. Я прошу понять меня правильно. Спиваков для меня - это классический образец того, что не является не классической музыкой, ни искусством, вообще ничем. Ростропович более гибкий, более хитрый. Но они, в принципе, одного поля ягодки. Вы уж простите меня за то, что я такие вещи говорю. Тоже самое и с рок-музыкой происходит: те люди, с которыми я долго дружил, скажем, Боря Гребенщиков - мы с ним сотрудничали много лет, - это все выпадает из рамок, из моих представлений о том, что вообще должно происходить в области духа. Хотя это может называться песнями, ещё чем-то...
? Вашу точку зрения трудно объяснить массам.
С. К. Хорошо, можно начать с того, что все неталантливые. Я в последнее время стал так ценить талант от Бога!.. Но талант в моём понимании - когда даны какие-то огромные творческие силы, которые осознанно реализуются. И этого сейчас я не встречаю. Я не говорю о традиционной гибели культуры или о том, что конец века, кризис культуры. Просто я говорю, что один виток завершился, должен наступить другой. Но, понимаете, есть опасение, что он может не наступить, этот другой виток. Потому что у меня уже было такое ощущение в начале перестройки. Я тогда думал, что открыли клапан, и творческие силы, которые здесь скопились, выплеснутся наружу с такой мощью, с такой силой и дадут такие невероятные результаты... А произошло противоположное.
? И выяснилось, что результаты-то были до этого.
С. К. Да, это абсолютно верно. Потому что надо было выходить на совершенно иной уровень, запускать невероятные космические корабли, должны быть какие-то немыслимые соединения... Но всего этого не произошло.
? Но есть противоречие. Вы говорите, что что-то всё-таки рождается, а с другой стороны, что царит аллегория пошлости.
С. К. Я говорю, что может произойти нарождение чего-то совершенно нового в области духа, а может и не произойти. Всё зависит от конкретных людей. Должно прийти осмысление, и тот хаос, который был перед нами, начнёт структурироваться. Это может быть дело одного человека, двух людей, пяти, десяти - немногих. Но это надо декларировать, это надо описать и силой внедрить. И это достойная цель, ей можно посвятить всю оставшуюся жизнь. Говорят, что когда человек идёт в политику, то у него кризис в искусстве. Это банальная и расхожая точка зрения, она меня совсем не интересует. Потому что такого взлёта, как сейчас, у меня раньше никогда не было. Я много пишу, чего не было очень давно, и записываю пластинки, и сочиняю. Я совсем отказался от киномузыки, потому что с кинематографом происходит просто катастрофа, тихий ужас.
? Но если мы всё-таки вернёмся к традиционной точке зрения...
С. К. Даже если с традиционной точки зрения рассмотреть культуру, то наличествует, конечно, чудовищный кризис. Искусство должно состоять из трех основных элементов: традиция, мейнстрим и авангард. Поскольку я все-таки больше всего имею отношение к музыке, то могу сказать, что традиции у нас нет, академическое искусство заполонило всё, у нас есть только мейнстрим, причем кичевый. Плюс ко всему у нас полное отсутствие авангарда. Нет ничего свежего. Я поражаюсь, когда достаточно умные люди делают осознанно вещи, которые уже делали много-много лет назад все.
? Но у меня есть ощущение, что всё-таки это существует. Я знаю одного художника, который сидит в своем подвале, на него нечистоты сваливаются сверху из коммунальных квартир, он никому не нужен. Хотя он создает живопись 21-го века. Но абсолютно никому не нужен. Его на выставках никто не замечает, потому что господствуют клановость и тусовочность. Есть лишь тусовка. Если ты в тусовке, значит, про тебя будут писать, будут продвигать и так далее. Но почему тусовка серебряного века состояла сплошь из классических теперь имён? Там о каждом члене тусовки можно по четыре монографии писать.
С. К. Тогда появилось сразу немало личностей, обладавших мощным зарядом. Тусовка состояла из людей, которые уже представляли из себя достаточно много. А большинство из тех, кто сейчас в тусовке, не представляют из себя вообще ничего. Потому что тусовка составлена по совершенно дичайшему признаку. Она самоцельна и потому бессмысленна. Они думают, что они олицетворяют культуру, в то время как и не попадали в поле зрения культуры вообще.
? Но поскольку это связано с большими деньгами, это автоматически существует.
С. К. Банально говорить о том, что это коммерция, делание денег. Но лично я уже могу позволить себе роскошь любить вещи, которые для меня важны. Я их точно знаю. И я уже могу быть абсолютно одиноким, могу совершенно спокойно встречаться с двумя-тремя людьми, которых люблю, которых считаю великими, и делать то, что хочу делать.
? И давно это у вас?
С. К. А это очень здорово, когда вещи, которые вы считаете самыми важными, все вокруг ругают и говорят что это вредно, что это полная чушь, это всё не годится. Я всегда считал, что должен верить только себе и что есть вещи, без которых не могу жить. Я начал играть в 64-м году, джаз начал играть где-то в 67-м, может быть, чуть позже. Так что ещё в школе это всё происходило. Потом уже появилась определённая среда. Но и она была для меня не совсем адекватной, там были такие люди, как, например, Артём Троицкий. Для меня он человек из совершенно другой среды, он человек антикультуры. Но благодаря каким-то своим личным данным он находился внутри. По ошибке его считают специалистом по музыке, музыкальным критиком, а я его много лет хорошо знаю и вижу насквозь.
? Мы позволим себе здесь некоторую дистанцию, потому что Троицкий руководит русским "Плейбоем", нашим прямым конкурентом, и не хотелось бы создать ощущение, что мы публикуем ваши слова в порядке подковерной борьбы.
С. К. Дело не в нём. Просто Артём представляет целое поколение критиков, которые к музыке не имеют никакого отношения. В основном они из роковой тусовки. Но эти люди уже начинают даже писать о симфонической музыке, джазе, об областях, в которых они попросту ничего не смыслят и видят лишь внешнюю сторону. Не может специалист по музыке, не обладая слухом, ничем вообще, оценить, что такое музыка. Сила музыки только в том, что вся она строится из тончайших звуковых нюансов. Я раньше не говорил ничего подобного. Существуешь себе в среде и существуешь. А когда хочешь перейти от существования к чему-то позитивному, то это сложнейший, очень маленький, но очень трудный шаг. И ты сразу же теряешь легкость. И если раньше меня приглашали во всякие передачи телевизионные, ждали каких-то невероятных выпадов...
? Типа "Ленин - это гриб"...
С. К. Ну да, стеб, совершенно немыслимые теории... Я, кстати, до сих пор их очень люблю, мне всё это очень нравится, но сейчас я начал говорить вещи, которые считаю для себя важными. Я уже могу себе позволить такую роскошь.
? Это само собой произошло?
С. К. Я так решил, настало время, потому что очень оно быстро идёт.
? Может быть, люди, которые понимают, что происходит, должны уже создать некий "Клуб нормальных людей" и как-то поддерживать друг друга. Потому что если антикультурная тусовка, как выражается Зюганов, просто "захватила эфир", то...
С. К. Понимаете, к моему огромному сожалению, я думаю о том, что Зюганов прав, но совершенно с другой позиции.
? Я не об этом хотел спросить. Я хотел спросить, видите ли вы кого-нибудь, в ком есть истины, фигуры, за которые можно зацепиться?
С. К. Нет. В большей или меньшей степени это банальности. А я полностью погружен в такие вещи, как борьба Богов. Для меня всё это потеряло всякий смысл. Я могу понять людей, которые погрузились в религию, хотя для меня это совершенно бессмысленная деятельность. Но не по религиозной причине, а по моему ощущению космичности происходящего.
? Ну хорошо, зайдём с другого бока. Вы музыку какую-нибудь слушаете?
С. К. Да, гигантское количество.
? Какую?
С. К. Джаз. Очень много джаза, все больше и больше. Я слушаю ту музыку, которая имеет завершенность во времени. Которая возникла, развивалась, создала классические образцы и, грубо говоря, умерла. Джаз - это абсолютно замкнутая культура, которая ассоциируется у меня с конкретным местом, с конкретным временем, с конкретной традицией. Обожаю смотреть фотографии 50-х годов, молоденьких джазменов. Вот они стоят, Колтрейн, Хенк Мобли, Морган, Джо Хендерсон. Внутри джаза я себя чувствую очень уютно. А когда Анатолий Иванович Собчак, которого я терпеть не могу, говорит: "Да, я люблю хороший джаз в хороших исполнениях", то для меня это предельно бессмысленно. То есть для него и Голощекин - джаз, и Армстронг - джаз. Для него это всё джаз, как, впрочем, и для большинства людей. А для меня - совершенно особый мир, который уже дал свои законченные классические образцы и скукожился.
? Сейчас в Москве есть настоящий театр. Можно найти настоящую литературу, но, конечно, не то, что насаждается. Есть действительно светлые люди, которые пишут настоящие стихи. А в музыке этого нет, хотя существует мнение, что именно музыка, а не литература и есть сверхискусство, что музыка - это нечто божественное.
С. К. Я тоже так считаю, к сожалению.
? А почему "к сожалению"?
С. К. Я не знаю.
? Может быть, на Западе больше знают, может быть, там это есть?
С. К. Всё зависит от того, какую планку вы себе ставите. Я могу назвать огромное количество серьёзных музыкальных произведений, которые мне нравятся там. Но я хочу сказать о том, что нужно закрепить новую тенденцию и дать ей какое-то движение, развитие. Если этого никто не будет делать, то она может появиться и исчезнуть. А политика не играет никакой роли. Просто эту тенденцию надо находить и очень бережно выращивать, очень медленно и очень бережно. И её носителей всеми силами надо оберегать. Не надо о них писать, не надо их показывать по телевизору. Но создавать тенденцию должны люди, которые понимают и которые знают, что должны это делать.
? Но таких людей нет.
С. К. Надо создавать таких людей, внушать им, говорить об этом.
? Но тем не менее мы же все равно живем в материальном мире. Существуют газеты, существует телевидение, существует радио. И всё! Туда нельзя попасть, там всё связано с деньгами, там нужно есть в ресторанах, дорого одеваться. Предположим, мы нашли этого человека, он живёт. Но ведь он творит что-то, что-то делает - люди должны об этом узнать. Но возможности совершенно нет.
С. К. Я думаю, что новая тенденция должна быть самоцелью для тех людей, которые её создадут. Я верю, что всё равно цивилизация новая сложится и всё равно она найдет то, что ей необходимо. Это закон истории. Главное, чтобы это новое существовало, и не надо думать о том, что его нужно донести до людей. Именно поэтому я говорю, что я сторонник новых Богов. То есть, даже не Богов, а Титанов. У меня такое ощущение, что Титаны поднялись на борьбу с Богами. Потому что до сих пор нами правили Боги, разные Боги.
? Но при этом мы ещё не можем нарисовать портреты этих Титанов. Это некие фантомы, которые, возможно, где-то существуют. Даже в нашем воображении мы не можем нарисовать их портреты, их нет, но в тоже время они уже есть.
С. К. Всё верно. Титаны - это те существа, те создания, которые нуждаются в помощи людей. Потому что они без помощи людей не могут ничего и сами стремятся к людям, единственным их союзникам для борьбы с Богами. И поэтому здесь люди становятся очень важны. И можно опереться на одного человека, он один сейчас может сделать для цивилизации больше, чем толпы художников, скрипачей, театральных режиссеров и кинодокументалистов. Социальная активность только мешает. Тогда будет складываться круг людей, которые верят в то, что происходит, появится общность, и это начнёт работать как что-то новое. Помните: из искры возгорится пламя.
? Но все-таки очень страшно за эту искру.
С. К. Понимаете, всё время хочется невозможного. А раз невозможного хочется, значит, оно существует. Я думаю о том, что вот сейчас практически не общаюсь ни с кем, долго отсутствовал последнее время. И что странно, впервые за последние годы не испытал никакой тяги вернуться назад, сюда. У меня там не было ощущения, что что-то важное здесь происходит. У меня и сейчас его нет.
? Но как раз это ощущение отсутствия и может указывать на то, что происходит что-то сверхважное.
С. К. Может быть. Но я теперь смотрю на весь мир как бы на возможность найти каких-то людей. Я не говорю об Америке, Германии, Англии, это глупо... Я ищу людей и за каждым, если я что-то чувствую, начинаю внимательно следить. Иногда это приносит какие-то плоды, иногда - разочарования. Объяснение скорее метафизическое, чем реальное. Я редко говорю такие вещи, но начинаю говорить их всё чаще и чаще и буду говорить, наверное, только что-то подобное.